У министра финансов Александра Данилюка звёздный час. В этом месяце Верховная Рада должна принять разработанные его ведомством проект госбюджета-2017 и изменения в Налоговый кодекс. Данилюк уверен, что во многом именно эти документы предопределят развитие украинской экономики в следующем году. Впрочем, оптимистичный настрой министра вызывает много вопросов.

Давайте начнём с новостей из-за рубежа, всё-таки без финансовой помощи извне Украине сложно было бы продержаться. Что изменится для нас после победы Дональда Трампа на президентских выборах в США?

— Важный момент, который многие упускают: это были не только выборы президента. Ключевые институты в США сегодня контролируют республиканцы, которые всегда поддерживали Украину. Новый американский закон, предусматривающий выделение дополнительных кредитных гарантий Киеву на $1 млрд, инициировали именно они. То есть фактически ещё до выборов республиканцы заложили основу для помощи Украине. По вопросам как финансовой поддержки, так и военной помощи нашей стране у них твёрдая позиция. Но я считаю, что мы должны думать больше не о выборах в США, а о своей самодостаточности, о том, насколько неэффективно используются внутренние ресурсы и как это исправить. Отложенная приватизация и земельная реформа — вот это реальные проблемы. А о США не переживайте, эта страна останется одним из наших главных партнёров.

Исходя из проекта госбюджета-2017, вы собираетесь выйти на внешний рынок для новых заимствований. Зачем нужно занимать деньги, ведь Украина недавно реструктуризировала госдолг и продолжает работать с МВФ?

— Мы заложили в проект небольшую сумму внешнего займа, так как особой потребности в нём нет. Пока есть программа МВФ с беспрецедентно низкими ставками, не использовать этот ресурс было бы глупо. К тому же у нас есть программы финансирования от Всемирного банка, Европейского союза, Европейского инвестиционного банка (ЕИБ), Европейского банка реконструкции и развития (ЕБРР), везде привлекательные льготные условия и достаточно большие объёмы. Почему мы хотим выйти на рынок с новым размещением? Потому что через несколько лет программа МВФ завершится. И уже сейчас нужно готовить рынок к тому, что Украина — это серьёзный игрок, который проводит кардинальные структурные реформы. Нужно разговаривать с инвесторами и демонстрировать наш прогресс. Я называю это testing waters (прощупывание почвы. — Фокус). Мы закладываем основу для успешной работы с инвесторами в будущем.

Размещение, скорее всего, состоится во второй половине года. Мы хотим сначала улучшить рейтинг страны, так как пока он не позволяет брать в долг ниже, чем под 8% годовых. 5–6% уже можно было бы рассмотреть. Мы работаем в этом направлении, встречаемся с инвесторами и рейтинговыми агентствами. Недавно Fitch поднял наш рейтинг с ССС до В-, ожидаем позитивных результатов от других агентств.

Судя по планируемому размещению, а также задержке в получении очередного транша МВФ, отношения с основными кредиторами из-за вялого темпа реформ ухудшились. Вам это не очевидно?

— С точностью до наоборот. Новое правительство начало работу в середине апреля, а уже в конце мая мы достигли с МВФ staff level agreement (договорённостей на рабочем уровне. — Фокус). Это означает, что мы обо всём договорились и остались только процедурные моменты подготовки к заседанию совета директоров и физического выделения денег. Но на это правительство повлиять уже не могло. В середине ноября миссия МВФ была в Киеве, мы активно работали по госбюджету на 2017 год. Фонд привык к тому, что у нас бюджет подаётся с опозданием и постфактум вбрасывается им для быстрого изучения. А в этом году всё иначе: впервые как минимум за 17 лет законопроект подан в определённые законом сроки и к первому, и ко второму чтению. У всех участников процесса есть время изучить его, и Фонд этим пользуется. Минфин уже получил позитивную оценку по бюджету, принятому в первом чтении. Следующий момент — важные реформы, над которыми необходимо работать…

Пора бы уже не работать над ними, а реализовать наконец.

— Для меня работать — означает давать результат. Знаете, я сам очень быстро устаю от процесса, хотя многие в нашей стране на него, к сожалению, заточены. Но по многим вопросам нужно найти консенсус в правительстве и парламенте, доказать, почему эти реформы важны. К примеру, если взять рынок земли, то есть люди, заинтересованные в сохранении статус-кво. Но у нас осталось не так много сфер, где мы могли бы совершить рывок. Из-за безответственного подхода к госуправлению в течение многих лет потеряно слишком много потенциала. Возьмите автомобилестроение, где 25 лет назад Украину рассматривали как возможный региональный производственный хаб для европейских и азиатских компаний. Но эти заводы уже размещены в Словакии и даже России, и заставить их переместиться оттуда к нам практически нереально. А агросектор — это та сфера, где у нас всё ещё есть преимущество, и мы рискуем его потерять. Рынок земли должен быть максимально ликвидным и позволять привлекать фермерам банковское финансирование для развития, а для этого нужно иметь право продавать землю и/или давать ее в залог.

С МВФ, по вашим словам, у вас всё хорошо. Почему тогда задерживается выделение 600 млн евро от ЕС?

— Есть два транша макроэкономической помощи от Европы, оба на 600 млн евро. Один транш переносится на следующий год, это стало понятно ещё два месяца назад. Второй транш, на который мы рассчитываем в этом году, зависит от выполнения одного условия: принятия закона, снимающий мораторий на экспорт леса-кругляка. Он ещё не подан в парламент.

Как министру финансов мне важно, чтобы мы получили эти деньги, которые у нас заложены в бюджет текущего года. Иначе нам придётся выходить на внутренний рынок и замещать их за счёт размещения гособлигаций. Тем более, скорее всего, нам придется замещать и недопоступления по приватизации в этом году.

Если абстрагироваться от роли министра финансов, вы за или против моратория на экспорт леса?

— Мораторий преследовал две цели: остановить неконтролируемый вывоз леса и мотивировать внутреннее производство древесных изделий. Ни первая, ни вторая задача не были выполнены. Это просто профанация и стимул для развития серого рынка. На самом деле вырубка лесов не остановилась, он вывозится с минимальным уровнем обработки, а производство при этом не выросло. Мебель в Украине не производят по другой причине — из-за отсутствия нормального бизнес-климата. Вот за это нужно бороться. Именно над этим уже несколько месяцев работает моя команда. Мы ликвидируем налоговую полицию, запустили реформу налоговой и таможни, разработали вместе с бизнесом, независимыми экспертами и депутатами антикоррупционный законопроект налоговых изменений, который сейчас находится в парламенте. Бизнес очень ждёт его принятия депутатами.

Поэтому я против моратория, так как он скрывает реальные проблемы с бизнес-климатом и способствует тенизации экономики. Я за дерегуляцию и нормальные условия развития бизнеса.

Заканчивая тему долгов, изменилась ли как-то позиция Минфина в отношении так называемого кредита Януковича в $3 млрд после того, как Россия отказалась реструктуризировать его и подала на Украину в суд?

— Россия требует от нас выплаты, мы считаем эти требования безосновательными и защищаем свою позицию в Лондонском суде. При этом Украина в рамках своих обязательств по Программе МВФ остаётся открытой к переговорам с РФ, но не будет делать этого в ущерб национальным интересам. Подчеркиваю, это одно из условий в рамках нашей работы с МВФ, который в прошлом году поменял свои правила и разрешил финансирование стран, объявивших дефолт по суверенным обязательствам, при условии ведения добросовестных переговоров с кредитором.

В проекте бюджета-2017 ко второму чтению Кабмин неожиданно решил поднять минимальную зарплату сразу вдва раза, до 3200 грн. Многие экономисты назвали этот шаг популистским — с целью задобрить людей после очередного повышения коммунальных тарифов. Но с точки зрения бизнеса он означает увеличение издержек на оплату труда, к тому же это дополнительные расходы на бюджетников. Просчитывал ли Минфин возможный негативный эффект?

— Я считаю целесообразным такое решение, хотя Минфин и не двигал данный вопрос. Наша задача — обеспечить это решение ресурсом. Минфин сделал расчёты, достаточно консервативные, с запасом. Эффект, который получили, — нейтральный для бюджета. Мы предусмотрели, что не весь бизнес примет эти условия, но 60% предпринимателей выведут из тени часть зарплатного фонда. Повышение зарплат до уровня 3200 грн я считаю логичным шагом в рамках нашей стратегии по детенизации экономики. Мы уменьшаем злоупотребления с трудоустройством, одновременно с этим превращаем ГФС в сервисную структуру, работаем над минимизацией необоснованного вмешательства силового блока в работу бизнеса.

Цифра 3200 взята как будто с потолка. Почему тогда не 5000 сразу, как предлагал глава ГФС Роман Насиров?

— Правительство выбрало максимально возможный уровень повышения. Самое важное — не забывать о развитии экономики и других шагах по детенизации. Что касается заявления Насирова, то глава ГФС в принципе не уполномочен комментировать, какой должна быть минимальная зарплата, или любые другие вопросы, связанные с налоговой политикой, это не его функция. ГФС администрирует налоги и напрямую отвечает за вывод бизнеса из тени и борьбу со злоупотреблениями. Каждый должен заниматься своим делом.

Просчитывал ли Минфин, как повышение минималкиотразится на объёмах субсидий? Ведь чем больше у человека официальная зарплата, тем меньше ему помогает государство.

— Мы не принимали во внимание субсидии. Во-первых, полученный в 2017 году доход отразится только на субсидиях следующего сезона. Во-вторых, в следующем году мы запланировали масштабные энергоэффективные меры по всей стране. Создаётся Фонд энергоэффективности, который финансируется совместно с ЕС. В бюджете на него выделяется 800 млн грн, плюс ещё 2,5 млрд грн даст Евросоюз. С Европейским инвестиционным банком мы уже обсуждаем проект полной модернизации зданий крупных университетов для повышения их энергоэффективности. Также разработали механизм ЭСКО, то есть привлечение к этому процессу энергосервисных компаний. Мы думаем сейчас не о субсидиях, а о том, как сократить общее потребление энергоресурсов, а это миллиарды сэкономленных гривен.

Не приведёт ли повышение минимальных заплат к росту инфляции и безработицы, ведь далеко не все предприниматели захотят брать на себя дополнительные расходы?

— В Украине бизнес тоже хочет работать по-белому. Если ты работаешь в тени, тебе тяжелее развивать своё дело, привлекать финансирование. Даже если кто-то уйдёт в тень, это не приведёт к фактическому росту безработицы. А на инфляции решение правительства вообще никак не скажется: новые деньги печатать не будут, просто часть зарплат, которые раньше выдавали в конвертах, начнут платить вбелую, денежную массу в обороте это не увеличит.

К минимальным зарплатам привязаны различные выплаты государства. Какие категории людей выиграют от повышения минималки?

— Все привязки к минималке мы разорвали. Например, зарплаты в прокуратуре, судах, НАПК, НАБУ и силовых органах не поднимутся вместе с минималкой. Также останутся на прежнем уровне штрафы, судебные и административные сборы. Поэтому выиграют лишь те люди, кто сейчас получает менее 3200 грн, вне зависимости от того, работают они в бюджетной сфере или частном секторе. То есть это прежде всего борьба с бедностью.

У бюджетников зарплаты определяются тарифной сеткой. Из-за изменения ее параметров оклады вырастут и у тех, кто уже получает больше 3200 гривен.

Наш приоритет — зарплаты в медицине и системе образования, в первую очередь в средней школе (минималка учителя без категории будет соответствовать 10-тарифному разряду и превысит 5 тыс. грн. — Фокус). Мы продвигаем и максимально поддерживаем реформы этих двух направлений в тесном сотрудничестве с профильными министерствами. Мы инициировали изменения в финансировании образования и медицины, что является основным драйвером и базой для системных изменений этих сфер. Например, у нас полностью обесценено высшее образование. Сегодня более 80% выпускников школ поступают в вузы. Есть ли у нас в стране достаточно высококвалифицированных преподавателей для такого количества студентов? Нет и быть не может не в одной стране. В Европе в среднем чуть выше 30% людей имеют высшее образование, и живут они лучше, чем мы, и экономика у них сильнее.

У нас все поступают в вуз только для того, чтобы получить корочку, тратят уйму времени и денег налогоплательщиков, а потом с дипломами, например, юристов и экономистов не могут найти работу по специальности или вообще любую работу. В последнем случае они обращаются к государству за пособием по безработице. От этого в проигрыше все. Как нам это исправить? Нужно усилить школы и профтехучилища, чтобы люди получали более качественное среднее и техническое образование. А в институты шли только те, кто реально получит пользу от своего диплома, только те, кто понимает, что инвестиция времени и денег в высшее образование окупится.  Пора прекращать профанацию в сфере образования, усиливать наши ключевые ВУЗы, которые потерялись в огромной массе “высших” учебных заведений – это наше будущее. А успешное будущее на фундаменте из низкокачественных дипломов и самообмана об уникальности нашего образования не построишь. Поэтому в этом году мы выделили дополнительные 1, 6 млрд грн образовательной субвенции на школы. В бюджете на следующий год заложили повышение зарплат учителям школ примерно на 50%, решили проблему с финансированием ПТУ.

А у нас ведь как любят делать? Если что-то у кого-то не выходит, все хотят сбросить ответственность с себя и говорят, это Минфин денег не дал. Но мало кто понимает, что если реформа пошла, и на это были выделены деньги, то это произошло не в последнюю очередь благодаря поддержке Минфина.

Не приведёт ли резкое повышение минималки к уравниловке, когда, скажем, врач и медсестра будут получать одинаковые зарплаты, при том что квалификация у них разная?

— Уравниловки не будет. Возможно, проявится временный эффект, когда на какой-то период зарплаты сблизятся только у первых разрядов тарифной сетки. Но врач и медсестра будут получать разные зарплаты. Над этим вопросом работает Минсоцполитики.

Как решить проблему дефицита Пенсионного фонда, которыйгосбюджет дотирует на 150 млрд грн, вы с Минсоцполитикиэто обговариваете?

— Простого решения этой проблемы нет. У нас соотношение официально работоспособных человек к пенсионерам составляет около 1.3 – один из самых низких показателей в мире. Что еще хуже, соотношение тех, кто платит взносы в Пенсионный фонд к пенсионерам, ниже 0.8. Вот тут мы абсолютные “рекордсмены”. За 2-3 года выйти на бездефицитность нереально, значительно сократить дефицит можно и нужно. Конечно, нужно изучить обоснованность начисления пенсий различным льготным категориям, разделить пенсии и социальные выплаты, администрированием части которых также пока занимается ПФ. Важным является развитие экономики: создание новых рабочих мест и стимулов платить белые зарплаты и инвестировать в свое будущее пенсионное обеспечение. Все это в комплексе даст стабильную систему гарантирующую достойные пенсии нашим гражданам.

И какие стимулы для развития экономики даёт проект бюджета-2017?  

— К примеру, проекты по энергоэффективности, о которых я уже упоминал. Но есть много вещей, которые не заложены в бюджет напрямую, но они существенно стимулируют приток инвестиций. К примеру, это финансовая автономизация медицинских учреждений и вузов. Это составляющая часть реформы медицины и образования. Ее суть в том, что мы делаем госпитали и ВУЗы самоокупаемыми, создаем для них более рыночные условия и конкуренцию за пациентов/студентов и за бюджетные средства, которые выделяются на эти сферы –  а их объем не так уж и мал. Это значит, что каждый ВУЗ и больница будет заинтересована оказать самые лучшие услуги людям, привлекать лучшие кадры и платить им выше зарплаты.

Фискальная автономия

Вы раскритиковали главу ГФС Романа Насирова за активную позицию в отношении поднятия минималки. А претензий к скорости реформирования таможни или коррумпированности налоговиков к нему нет? Формально ГФС находится в вашем подчинении, но Насиров смотрится автономной от вас фигурой.

— Конечно, вопросы к Насирову есть. Задача ГФС — собирать налоги в рамках закона. Моя функция — не критиковать а использовать имеющиеся возможности для системного изменения ГФС. В сфере таможни уже виден эффект — повышаются сборы, в этом году будет перевыполнение плана. Это стало возможным в том числе благодаря внедрённым нами изменениям: автоматическому распределению таможенных деклараций, которое разорвало традиционную коррупционную связь между декларантом и таможенником, единому окну, упростившему пересечение границ и снизившему материальные и финансовые затраты бизнеса. Хотя я недоволен темпами внедрения единого окна, в частности, тем, что оно запущено ещё не по всей стране. Нужно ускорить этот процесс.

Что касается налоговых изменений, то их предприниматели ощутят уже в 2017 году, после того как в Раде примут наш антикоррупционный проект изменений в Налоговый кодекс. Он полностью меняет подход к администрированию НДС и переводит процесс возмещения налога из полуавтоматического режима в действительно автоматический. Создаётся единый реестр НДС, а базы данных из управления ГФС будут переданы Минфину, что исключит возможность манипуляций со стороны налоговиков. Фактически устраняются возможности для системной коррупции в ГФС. Мы также предлагаем налоговые каникулы на 5 лет для малого бизнеса. Главное, чтобы Верховная Рада оперативно приняла правительственный законопроект в том виде, в котором мы его подали и в котором его широко поддержали все основные бизнес-ассоциации и гражданские эксперты, а также Национальный Совет Реформ при Президенте.

Я считаю, что ГФС постепенно меняется. Раньше в стране был один критерий для фискальной службы — собрать как можно больше налогов. Сейчас мы оцениваем налоговиков по новым, разработанным совместно с гражданским обществом критериям эффективности, которые включают в себя продвижение по реформам и уровень удовлетворённости бизнеса. Всё это делается в диалоге с Романом Насировым. У нас есть разногласия, но в целом мы ведём диалог, в котором я выступаю как человек, ответственный за формирование налоговой политики, а он отвечает за её реализацию.

Глава ГФС утверждает, что ему удалось остановить вывод капитала через так называемое трансфертное ценообразование, то есть продажу товаров через офшорные фирмы-прокладки по заниженным ценам. Это так?

— Моя позиция в этом вопросе сильно отличается от позиции главы ГФС. Задача фискальной службы при трансфертном ценообразовании сделать так, чтобы прибыль, которая формируется в Украине, облагалась налогом в Украине. И это одна из сфер, где ГФС ещё нужно серьёзно поработать. А они вместо того, чтобы эту сферу развивать, сократили подразделение по трансфертному ценообразованию. Для должного контроля им просто не хватает человеческого ресурса, поэтому я буду добиваться расширения этого подразделения и отбора туда сильных людей. Общий штат ГФС однозначно нужно сокращать, но это подразделение — исключение. Кроме того, Украина планирует внедрить стандарты BEPS (международный проект по обмену информацией для противодействия отмыванию доходов. — Фокус). Это позволит нам задействовать внешнюю экспертизу в вопросах трансфертного ценообразования, и нам станет легче анализировать финансовую отчётность основных отечественных экспортеров, например, металлургов или аграриев. Я давно работаю над этим вопросом и мы в хорошем контакте с ОЕСР. На днях я вернулся из Парижа, где передал ОЕСР (Организация экономического сотрудничества и развития. — Фокус) официальное письмо, подтверждающее присоединение Украины к BEPS уже с 1 января 2017 года. BEPS – это не только дополнительные поступления в бюджет но и единые правила игры для всех. Это залог более честной конкуренции и развития международной торговли. В общем, это позитивный сигнал для бизнеса.

В экспертном сообществе сейчас живо обсуждается вопрос о включении розничного акциза на топливо, который ввели в 2016 году, в состав общего акциза. Считается, что он себя не оправдал, так как его уплату на местах сложно контролировать. Поддерживаете идею?

—Поступления от розничного акциза – это ресурс местных бюджетов. Если поднять его администрирование наверх, то надо ответить на вопрос, как мы будем компенсировать потери местным бюджетам. Иначе произойдет откат в децентрализации. Всем тем 2500 административных единиц, которые получают этот налог, нужно вести какое-то планирование. Посмотрите, какой эффект дала большая финансовая свобода регионам – активизировались дорожные работы, некоторые города аккумулировали на депозитах по миллиарду гривен, и это задел на будущее. Поэтому мы изучаем возможность включения розничного акциза в состав базового акциза, но готового решения у нас пока нет. Это возможно только после нахождения подходящего и справедливого механизма расщепления или компенсации.

Вы планируете создать вместо налоговой полиции Службу финансовых расследований. Когда это произойдёт и что поменяется кроме вывески?

— Для ликвидации налоговой полиции и создания СФР нужно принять специальный закон. Хотелось укомплектовать новую службу в этом году, но, скорее всего, случится это уже в 2017-м. Самый важный вопрос — это люди, которые будут работать в СФР. Кто-то из числа налоговых милиционеров, наверное, останется, но костяк будет состоять из абсолютно новых лиц, которых отберут на прозрачном конкурсе. И это будет не 15000 человек, которые сейчас работают в нескольких органах в сфере противодействия финансовым преступлениям, а 2500. И самое главное, что это служба станет не силовой, а в первую очередь аналитической.